Статьи

 

ВИКТОР ПЕТРОВИЧ КАЛИНИН родился в Тамбове. Конным спортом начал заниматься в 17 лет в секции при Тамбовском ипподроме. Первые его тренеры — Иван Кириллович Виноградов, Владимир Кузьмич Толкачёв, Павел Иванович Балабриков. В 1964 году, после ликвидации секции конного спорта, был приглашен в Москву Елизаром Львовичем Левиным. Учился в Институте физкультуры.
АРАКС — гнедой конь, 161—163— 180—20,5 чистокровной верховой породы, рожденный в Бесланском конном заводе 5 апреля 1966 г. от Экрана 2-го и Аренды. Аракс принадлежал к одной из наиболее ценных в спорте, дистанционной линии Фэрвора через Элерона, выводного из Германии жеребца, великолепно скакавшего до четырех лет (выиграл Большой Всесоюзный приз, им. СССР, им. Будённого, и многие другие). Мать Аракса, восходовская Аренда — очень хорошего происхождения. Ее отец Рауфбольд успешно скакал в Германии, сумма его выигрыша превысила 77 000 DМ, а дед с материнской стороны — знаменитый выводной из Англии Агрегат.
Скаковых лошадей в тренотделении делят на три категории, — рассказывает Виктор Петрович Калинин, — 1} лошади, вообще плохо скачущие; 2) лошади, реально претендующие на выигрыш приза, которых берегут и специально готовят к скачкам на определенную дистанцию; 3) так называемые «рабочие лошадки», которые кормят все отделение—жокея, тренера, конюхов и завод.
Аракс был таким. Выступал он довольно часто и был характерен тем, что обладал стаминой, редко встречающейся у лошади выносливостью на длинной дистанции. Он хорошо скакал и на короткие и на длинные дистанции, то есть обладал резвостью и силой. Аракс скакал в отделении выдающегося жокея и тренера Николая Михайловича Лакса. Из-за экстерьерных недостатков — небольшого роста и некоторых отклонений в строении конечностей — в производящий состав Аракс не попал. Поэтому в трехлетнем возрасте его, очень потрепанного после многочисленных стартов, продали в Центральный конноспортивный клуб ДСО «Урожай». Привезли его вместе с Виадуком, лошадью с Украины. Виадук скакал хуже Аракса и был целым, в хороших кондициях, и, вообще, более интересным по себе конем. Аракс же произвел удручающее впечатление— маленький, 161см в холке, с козинцеватыми ногами и «проблемными» копытами и суставами, с травмированной задней ногой и совершенно измученный частыми скачками.
Как обычно делали в таких случаях — бросили жребий. Аракс достался Александру Евдокимову, хорошему спортсмену, троеборцу, а Виадука, взял я. Но, как впоследствии выяснилось, Виадук был очень близоруким и не смог проявить себя в спорте.
Через полтора года работы Евдокимов отказался от Аракса, хотя стал на нем в 1971г. вторым призером чемпионата РСФСР в соревнованиях на молодых лошадях. Аракс очень сильно «тащил» и не подходил Александру по рукам. Он не любил Аракса и вскоре бросил его. Подобрал его я.
Аракс был очень злобным конем — мог ударить, укусить, был нетерпимым по отношению к другим лошадям. Поэтому пришлось его кастрировать. Кастрацию он перенес очень тяжело, и я без ложной скромности скажу, что если бы он не попал ко мне, то не стал бы тем, чем стал. Очень долго я с ним возился. Выезжал его, он был очень «таскучим». Главным было — восстановить психику. Многие считали Аракса бесперспективным, говорили, что я зря трачу на него время. А я не допускал даже мысли, что может быть «нулевой результат».
Очень много я с ним занимался отработкой рта, подведением зада, уравновешиванием. Относительно повода он был уравновешен, но выездка заключается в том, чтобы правильно подвести лошади зад и установить шею и голову. Очень много работал его на шагу, потом — на рыси и галопе. Подкормку — морковь, яблоки — Аракс получал постоянно.
Как я уже говорил, Аракс был очень таскучий и легковозбудимый. Поэтому большой проблемой было на нем начать кросс. Он несся, как оглашенный, мог запросто упасть на первом, втором, на любом препятствии в первой половине кросса. Очень был азартный конь. При его проблеме со ртом и с подведением зада он очень плохо прыгал в воду и вниз. Перед кое-как переносил, а зад «вешал». Поэтому, раньше бывало, и падал, и закидывался. Я подбирал Араксу разные трензели, разные оголовья, пока не нашел оптимального варианта. Рукой работал мягко, не вступая в борьбу, но и не позволяя ему переходить границы дозволенного. И вот, путем долгих, спокойных и упорных тренировок я его «проблему рта» решил. Но главной своей победой я считаю то, что он перестал видеть в человеке врага.
В 1972г. на сельском чемпионате СССР в Прибалтике мы с Араксом могли выиграть, но на прыжке вниз он зацепился ногой за мартингал, и получилась как бы подсечка, мы с ним упали.
В 1973г. у Аракса был неудачный старт под седлом Михаила Губарева на всесоюзных юниорских играх (у него не было лошади и в интересах команды, я дал ему Аракса. Сам я в это время ездил на коне по кличке Выступ). Михаил с ним упал, сам сильно разбился и коня разбил. Опять мне пришлось его восстанавливать. Но награда за труд пришла. В 1973г. в Чемпионате Советского Союза, проходившем в Минске, он выиграл «на одном дыхании». Вообще 1973г. можно назвать годом начала его славной карьеры.
В 1974г. мы с Араксом заняли I место в Чемпионате СССР и III место во Всесоюзных сельских спортивных играх в Молдавии. На Чемпионате мира в Англии, где наша команда заняла IV место, мы с Араксом были лучшими среди других советских всадников, несмотря на одно падение (я упал, не он). Аракс устал, «повис задом» на широтном препятствии и выбил меня из седла. Прессой он был замечен.
1975г. стал для Аракса триумфальным: золотая медаль Спартакиады народов СССР в Киеве, командная золотая медаль на Чемпионате Европы в Германии и V место в личном зачете. Опять был хороший отзыв в прессе о нашей паре. Многие специалисты говорили, что Аракс исчерпал себя, пора с ним заканчивать, но я верил в него. Он к этому времени очень изменился и внешне и характером. Стал доброй, доверчивой лошадью, ходил за мной, как собака.
Вершиной для спортсмена являются Олимпийские игры. Мы очень долго готовились к ним. Основу сборной Советского Союза составляли сильные армейские спортсмены, и мне приходилось постоянно доказывать свое право быть в сборной. Ниже V— VI места мы с Араксом никогда не опускались. Я не изматывал его частыми стартами, и мы показывали стабильно высокие результаты.
Перед Олимпиадой сборной СССР прочили высокое место. Действительно, у нас была хорошая команда: два ростовчанина — Юрий Сальников на Румпеле и Петр Горнушко на Гусаре, я на Араксе, Валерий Дворянинов на Зейле из узбекского «Пахтакора» и запасной — Александр Зуев на Эде из московского «Динамо».
Проходили Олимпийские игры 1976г. в Канаде под Монреалем. Есть там, в предгорье такое место — Бромонд. Летели мы туда долго, почти 8 часов. Метеоусловия были сложные, погода все время менялась. То шли дожди, то было солнце, а при большой влажности местный полуискусственный грунт просто рвался при неправильном управлении лошадью.
Манежная езда никогда не была у Аракса сильной стороной. Он получал штрафные очки за движения на рыси, за переходы. Трасса полевых испытаний была сложной. Простой она на олимпиадах и не бывает. Дистанция - стипль-чеза была 3600 м. Аракс прошел ее ровно за 5 минут, секунда в секунду, как часы от Павла Буране не получив ни одного штрафного очка. Очень сложной была первая половина кросса, где у Аракса обычно и возникали сложности. Вот там мы и совершили ошибку, но он меня выручил. Одним из препятствий был естественный овражек, а в нем лежало дубовое бревно. Высота 120 см у него была только в двух местах, по остальной длине — значительно выше. Я заранее отметил себе, где буду прыгать, но из-за его азартности мы попали не туда, а на самое страшное место высотой под 150 см. И я уже смирился, что будет падение, ведь 150 — это очень серьезно. Но так как к тому времени мы уже стали доверять друг другу, он мне доверился и вытащил ноги, прыгнул чисто. Я, естественно, поблагодарил его и голосом, и по шее похлопал, и стали мы продвигаться дальше по дистанции. А там были везде установлены телевизоры, громкоговорители, и хотя, английский язык я знаю плохо, но слова «Аракс, Калинин», конечно различал.
Вскоре только и было слышно: «Аракс, Калинин», так как я шел по кроссу со вторым результатом по резвости. Первой была чемпионка Европы англичанка Люсинда Прайор-Палмер на своем Би Файере. Она уже проехала, я же пока был вторым. Говорят, кто не рискует — тот не пьет шампанское. Я, естественно, рисковал. У Аракса были проблемы с ковкой.
Так как копыта у него были плохие, его пришлось подковать на фильцы. Прошел ливень и на предпоследнем препятствии (это была «поленница», максимальная по высоте и ширине) песок «съехал» сверху вниз. Ехал я уже в конце, по разбитой предыдущими всадниками трассе. Грунт стал вязким, и произошло тяжелое падение. Очнулся, когда меня уже положили на носилки. Посмотрел — Аракс лежит. Тут подбежали мои товарищи, я говорю: «Поднимайте коня, седлайте, я поеду дальше». Ну, подняли его, посадили меня в седло, показали, куда ехать. Прыгнул я последнее препятствие и финишировал. Как оказалось, у меня было сотрясение мозга, перелом ключицы и разрыв плечевой мышцы. Меня хотели сразу забрать в госпиталь, но я не согласился, взял ответ-ственность на себя. Поехал к своей команде в Олимпийскую деревню. Дали мне снотворное, и я всю ночь кое-как спал.
Утром — выводка лошадей. Очень ответственный момент. С трудом, но мы прошли ее. Международная ветеринарная комиссия допустила Аракса к конкуру. Он был очень утомлен, имел сильные ушибы и сотрясение мозга, так как ударился головой о корневище дуба и гальку. С утра у меня была сильная боль во всем теле, кружилась голова, но я принял решение прыгать конкур. Меня забинтовали буквально резиновыми бинтами, и я управлял лошадью одной рукой, левой. Правая была прибинтована к туловищу. На разминке мне тренеры хотели поставить препятствие обычной высоты, но я сказал, что если упаду, то уже на лошадь не сяду, очень все было болезненно. Я прыгнул маленькое препятствие, потому что знал характер Аракса и думал, что он не подведет меня. Так и случилось. С одной рукой я отпрыгал конкур чисто, только заступив «канаву», и то судья не был уверен, он поднял флаг, только когда я уже почти финишировал. Это штрафовалось десятью штрафными очками. Трибуны нам аплодировали стоя...
К сожалению, начальству показалось, что мы сделали не все. Я впал в немилость, потому что упал, а не должен был падать. Я почувствовал, что отношение руководства ко мне стало прохладным.
На чемпионате РСФСР 1977г. мы с Араксом заняли I место, причем по легкому грунту выиграли и манежную езду. На следующем за этим чемпионате СССР мы с Араксом опять выступили успешно, попали в «пятерку». Тихо идти по кроссу он не умел, но прошел его чисто и с хорошим временем. Мы стали готовиться к чемпионату Европы.
Добирались мы до Англии с трудом. Специализированной машины не было, лошадей везли на переоборудованной скотовозке. Ехали через всю Европу, через пролив Ла-Манш. В транспортировке Аракс был очень сложным.
У конников к перевозке лошадей особое отношение. Лошади в дороге часто травмируются, болеют. Есть даже такой термин — дорожная болезнь. Лошадь привыкла к деннику, это ее дом. В железнодорожном вагоне все стучит, грохочет, конь стоит привязанный. Коневозка — еще хуже. Там еще меньше пространства, «болтанка», а лошадь гораздо тяжелее переносит качание 'вправо-влево, чем вперед-назад. Лошадь недостаточно устойчива, так как центр тяжести находится высоко, и она может упасть, поэтому стоит она беспокойно, часто валится на перегородки. Тут нужно быть очень внимательным. И во время таких тяжелейших, многочасовых перевозок, лошадей сборной команды страны сопровождали неспециалисты. Так мы летели на Олимпиаду, так же ехали на чемпионаты мира и Европы. Лошади очень чувствуют перемену людей. В сложных ситуациях рядом должны быть их коноводы, а не совершенно чужие люди. В общем, транспортировка лошадей была очень больным вопросом.
Ла-Манш нам предстояло переплыть на пароме. Водным транспортом лошадей перевозить лучше. Так нашу сборную доставляли на Олимпиаду в Токио. А в Мехико летели самолетом. При доставке самолетом очень опасны «воздушные ямы», и, как я уже говорил, сопровождающим и ветврачам надо быть очень внимательными.
Мы доехали на коневозке до порта Хук ван-Холланд в Голландии, потом погрузились на паром «Принцесса Беатрикс». Лошадей в лифтах опустили вниз, в трюм, там они стояли в коневозке, а мы были отдельно, в каютах. Плыли всю ночь. Погрузились часов в 10 вечера и в 8 часов утра прибыли в английский порт Харидж.
Аракс через меня стал больше доверять и другим, стал более спокойным при перевозках. А поначалу приходилось специально тренировать его к поездке в Англию, так как он очень сильно бил задом, разбивал коневозку. Не все знают, какие большие неприятности могут быть, если лошадь «разойдется». Поэтому мы грузили его, ехали метров 400—500, выгружали, потом снова везли. Дня два его тренировали, вроде все было нормально.
Когда в Англии наших лошадей выгрузили, они были очень утомлены. Машина в дороге часто ломалась, мы ехали 8 суток. Это очень много, и лошади были растренированы. Несмотря на это, ведущий троеборец мира Ричард Мид, с которым мы давно были в хороших отношениях, увидев нас и наших лошадей, сказал: «Я знаю все команды, всех лошадей, для вас здесь соперников нет». А приехали мы опять «боевым составом»: Юра Сальников на Робинзоне, очень опытные Саша Трубицын и Пропеллер, молодой Михаил Губарев на Баладжаре и мы с Араксом.
Состав был сильный, да и лошади начали приходить в себя, но наши тренеры решили сделать резвый галоп перед кроссом по очень вязкому, как пашня, грунту. Это была торфянистая стерня. Лошади после такой тренировки по рыхлому грунту были уставшими, как после кросса. Иностранцы удивлялись, глядя на нас, потому что все резвую работу делали по зеленому грунту, который был и на кроссе. Я сопротивлялся очень долго, но мое мнение в расчет принято не было. Через день и я, и остальные ребята лошадей не узнали — они были, что называется «мертвые», так как уже, можно сказать прошли кросс на этой резвой работе. И вот на таких обессиленных лошадях мы стартовали на чемпионате Европы.
На кроссе Аракс прыгнул «кормушку» и на приземлении упал. Собрав все силы, остаток дистанции он прошел чисто. У Юры Сальникова на Робинзоне — две закидки! Саша Трубицын — закидка и падение. Баладжар — единственный из наших лошадей прошел кросс чисто, так как ему было тогда 7 лет, и он был жеребцом. Он успел восстановиться. А Араксу тогда было 13 лет, Робинзону и Пропеллеру — по 14 лет и времени на восстановление им не хватило. Отпрыгав конкур, мы остались пятыми.
Руководство обвинило в этом нас, что вот мы все падаем, да закидываемся. Я выступил с резким опровержением, сказал, что виноваты тренеры и ветврач в том, что мы из предполагаемых победителей оказались за чертой призеров. Когда мне в Спорткомитете сказали, что я бесперспективный, все время падаю, я показал фотографии, присланные мне английским фотографом, где было видно, что лошадь падает потому, что была обессилена неправильной работой. Но начальство разве может ошибаться? Незамедлительно последовали оргвыводы: меня вывели из состава сборной, и я отдал Аракса под молодых перспективных спортсменов. Сам я продолжал выступать на других лошадях и тренировал троеборцев в областном «Урожае».
Еще несколько лет прослужил Аракс верой и правдой молодым всадникам. Так, в 1978г. на чемпионате СССР Николай Михалин показал на Араксе лучший результат в кроссе. Уже считалось, что Аракс «кончился», а он в 14 лет был четвертым на чемпионате Советского Союза. Николая взяли в сборную команду страны по юниорам.
В предолимпийском 1979 году Михалин великолепно выступил на Араксе на Спартакиаде народов РСФСР, в Костроме, пройдя кросс чисто и заняв в составе команды Московской области I общекомандное место и пятое — в личном зачете. На Спартакиаде народов СССР они были в сборной России, но в сборную СССР их не взяли, а «личников» туда вообще не допускали.
Будущий олимпийский чемпион Валерий Волков предложил: «Вызовите Калинина, посадите его на Аракса, и будет победа», но руководство Федерации конного спорта РСФСР это проигнорировало. В 1980г. на Араксе выступал Сергей Анисимов, совсем молодой еще спортсмен. Куда бы Сережа его не направлял, он преодолевал все. Потом Анисимова призвали в армию.
В 1981 г. на Всесоюзные юношеские игры по возрасту подходил Павел Иншаков. Всадник он был менее та-лантливый, с «жесткой рукой» и на Всероссийских юношеских играх в Нальчике на втором препятствии грубо ошибся. Полез вперед и упал вместе с Араксом. Но дистанцию они все же закончили. Иншаков готовился, как я уже говорил, к всесоюзным играм, но опять же в команду они с Араксом не попали.
В 1982 г. Араксу было уже 16 лет. Я его стал щадить, дал ему год передышки перед предстоящими в следующем году спартакиадами народов РСФСР и СССР. И снова Араке был в составе команды Московской области на российской спартакиаде под седлом Н. Михалина. И опять кросс был пройден чисто. И опять их не взяли в сборную...
К сожалению, жизнь Аракса закончилась печально — у него случились колики, зоотехник повредил ему прямую кишку и занес инфекцию. Это случилось ночью, я приехал к нему, приехали еще специалисты, мы делали все, чтобы его спасти. Он толкал меня носом, просил помощи, но помочь ему было уже нельзя... В тяжелых мучениях Аракс пал в возрасте 17 лет от заражения крови.
Спустя годы Федерация конного спорта СССР подводила очередные итоги, и А. М. Евдокимов, тренер на-циональной сборной по троеборью признал, что самой стабильной парой за всю историю развития троеборья в нашей стране была пара Калинин и Аракс, выступавшая во всех турнирах, включая Олимпийские игры, Чемпионат мира и два чемпионата Европы. За всю свою спортивную карьеру Аракс ни разу не снялся. Он был бойцом, и я благодарен судьбе, что у меня была такая лошадь. У меня были и другие хорошие лошади, в том числе Пифия, Фокус, бывшие вторыми призерами в чемпионатах СССР 1967 и 1968 гг. Я помню их всех, но Араке был, безусловно, лучшей лошадью — сильной, резвой, ничего не боящейся, не знающей сомнений в прыжках.
Несомненно, Аракс состоялся как спортивная лошадь благодаря Виктору Петровичу Калинину. Сколько терпения нужно было, чтобы восстановить лошади сорванную на ипподроме нервную систему... Сейчас уже как-то не принято с тяжелыми травмами продолжать соревнования, а тогда, на Олимпиаде, зная, что П. Горнушко на Гусаре выбыл из борьбы, и команда может остаться без зачета, Виктор Петрович нашел в себе силы закончить соревнования, и благодаря его мужеству сборная СССР заняла V место.
Мастер спорта международного класса В. П. Калинин и сейчас работает с лошадьми. Но, к сожалению, спортсменов не тренирует. Наверное, у нас в конном троеборье дела обстоят великолепно, если опыт и знания заслуженного тренера РСФСР, руководившего сборной командой СССР и России в 1990—1993 гг. остаются невостребованными.
Что касается Аракса, он обладал особыми качествами в сравнении с другими лошадьми. К нему все в конюшне относились очень уважительно. Не только за его спортивные заслуги. Аракс был необыкновенным конем, очень интересным в общении. Люди, далекие от конного спорта, наверное, удивятся, услышав такое утверждение, а конники меня поймут. Он был строгим и мудрым. Неопытных людей он сам учил, иногда жестко, но его уроки запоминали на всю жизнь. Он не терпел фамильярности, любил во всем порядок. И в конюшне и за ее пределами Аракс был очень аккуратен и осторожен, даже на окурок старался не наступить. Ковал Аракса Виктор Петрович всегда сам. Наверное так, как Калинину, он не доверял никому, и под другими всадниками больше полагался на себя. Он вообще был очень самостоятельным конем. Зная о его надежности, всадники часто полностью полагались на него и не жалели об этом. Потому часто можно было слышать, как его уважительно называют «профессором». Аракс никогда не ложился в деннике, спал только стоя. Если он был не расположен общаться, то звать его, предлагать сахар было бесполезно. Только к Виктору Петровичу он сразу подходил, а с остальными держал дистанцию, по своему усмотрению решая, нужно ему сейчас это общение или нет. В лесу он не любил оставаться один, начинал нервничать, звать лошадей. К зиме, как и большинство меринов, Аракс обрастал длинной густой шерстью, и те, кто не знал его, даже предположить не могли, какое сердце билось в груди этой маленькой мохнатой лошадки...
И последнее, что хочу добавить. Араксу очень повезло с хозяином. Если в период активных выступлений можно было сказать, что спортсмену Калинину повезло с конем, то, когда короткий лошадиный век стал подходить к концу, Виктор Петрович сделал все, чтобы его постаревшая лошадь находилась в достойных условиях. К сожалению, далеко не всем конникам присуще чувство благодарности, уважения к своим бывшим лошадям, уже утратившим спортивную форму из-за возраста или травм. Больно и неприятно видеть такие примеры равнодушия, а то и жестокости. Хочется надеяться, что люди, от которых зависят лошадиные судьбы, прочитав эту статью, станут добрее и уважительнее относиться к прекрасному творению природы — лошади.
В. ПЕТРОВА.